ГЛАВА 8. КУЛЬТУРА РУСИ X - НАЧАЛА ХШ в.

 

Как зарождалась культура Руси. Культура народа является частью его истории. Ее становление, последующее развитие тесно связаны с теми же историческими факторами, которые воздействуют на становление и разви­тие хозяйства страны, ее государственности, политической и духовной жизни общества. В понятие «культура» входит, естественно, все, что созда­но умом, талантом, рукоделием народа, все, что выражает его духовную сущность, взгляд на мир, природу, человеческое бытие, на человеческие отношения.

Культура Руси складывается в те же века, что и становление русской государственности. Рождение народа шло одновременно но нескольким линиям — хозяйственной, политической, культурной. Русь складывалась и развивалась как средоточие огромного для того времени народа, состоя­щего поначалу из различных племен; как государство, жизнь которого раз­вертывалась на огромной территории. И весь оригинальный культурный опыт восточного славянства стал достоянием единой русской культуры. Она складывалась как культура всех восточных славян, сохраняя в то же время свои региональные черты — одни для Поднепровья, другие — дтя Северо-Восточной Руси и т. д.

На развитие русской культуры влияло также то, что Русь складывалась как равнинное государство, открытое всем, как внутриплеменным отечест­венным, так и иноплеменным, международным, влияниям. И шло это из глубины веков. В общей культуре Руси отразились как традиции, скажем, полян, северян, радимичей, новгородских словен, других восточнославян­ских племен, так и влияние соседних народов, с которыми Русь обменива­лась производственными навыками, торговала, воевала, мирилась, — уг­ро-финскими племенами, баллами, иранскими племенами.

В пору уже своего государственного станоаления Русь испытывала сильное влияние соседней Византии, которая для своего времени была од­ним из наиболее культурных государств мира. Таким образом, культура Ру­си складывалась с самого начала как синтетическая, т. е. находящаяся под влиянием различных культурных направлений, стилей, традиций.

Одновременно Русь не просто слепо копировала чужие образцы и без­оглядно заимствовала их, но применяла к своим культурным традициям, к своему дошедшему из глубины веков народному опыту, пониманию ок­ружающего мира, своему представлению о прекрасном.

Поэтому в чертах русской культуры мы постоянно сталкиваемся не только с влияниями извне, но с их порой значительной духовной перера­боткой, их постоянным преломлением в абсолютно русском стиле. Если влияние иноземных культурных традиций было сильнее в городах, которые сами по себе являлись центрами культуры, ее наиболее передовых для сво­его времени черт, то сельское население было в основном хранителем ста­ринных культурных традиций, связанных с глубинами исторической памя­ти народа. В селах и деревнях жизнь текла в замедленном темпе, они были более консервативны, труднее поддавапись различным культурным нов­шествам.

Долгие годы русская культура — устное народное творчество, искусст­во, архитектура, живопись, художественное ремесло — развивалась под влиянием языческой религии, языческого мировоззрения. С принятием Русью христианства положение резко изменилось. Прежде всего новая ре­лигия претендовала на то, чтобы изменить мировоззрение людей, их вос­приятие всей жизни, а значит, и представления о красоте, художественном творчестве, эстетическом влиянии.

Однако христианство, оказав сильнейшее воздействие на русскую культуру, особенно в области литературы, архитектуры, искусства, разви­тия грамотности, школьного дела, библиотек — нате области, которые бы­ли теснейшим образом связаны с жизнью Церкви, с религией, — так и не смогло преодолеть языческих истоков русской культуры. Долгие годы на Руси сохранялось двоеверие: официальная религия, которая преобладала в городах, и язычество, которое ушло в тень, но по-прежнему существовало в отдаленных частях Руси, особенно на северо-востоке, сохраняло свои по­зиции в сельской местности. Развитие русской культуры отразило эту двойственность в духовной жизни общества, в народном быту. Языческие духовные традиции, народные в своей основе, оказывали глубокое воздей­ствие на все развитие русской культуры раннего Средневековья.

Пол влиянием народных традиций, устоев, привычек, под влиянием народного мировосприятия новым содержанием наполнялась и сама цер­ковная культура, религиозная идеология.

Эта открытость и синтетичность древнерусской культуры, ее мошная опора на народные истоки и народное восприятие, выработанные всей многострадальной историей восточного славянства, переплетение христи­анских и народно-языческих влияний привели к тому, что в мировой исто­рии называют феноменом русской культуры. Ее характерными чертами яв­ляются стремление к монументальности, масштабности, образности в ле­тописании; народность, цельность и простота в искусстве; изящество, глубоко гуманистическое начало в архитектуре; мягкость, жизнелюбие, доброта в живописи; постоянное биение пульса исканий, сомнений, стра­сти в литературе. И над всем этим господствовала большая слитность твор­ца культурных ценностей с природой, его ощущение сопричастности всему человечеству, переживания за людей, за их боль и несчастья. Не случайно опять же одним из любимых образов русской церкви и культуры стал образ святых Бориса и Глеба, человеколюбцев, непротивленцев, пострадавших за единство страны, принявших муку ради людей. Эти особенности и ха­рактерные черты культуры Древней Руси проявились не сразу. В своих ос­новных обличьях они развивались в течение столетий. Но потом, уже вы­лившись в более или менее устоявшиеся формы, долго и повсеместно со­храняли свою силу. И даже тогда, когда единая Русь политически распалась, обшие черты русской культуры проявлялись в культуре отдель­ных княжеств. Несмотря на политические трудности, на местные особен­ности, это все равно была единая русская культура X — начала XIII в. Мон­голо-татарское нашествие, последующий окончательный распад русских земель, их подчинение соседним государствам надолго прервали это един­ство.

Письменность, грамотность, школы. Основой любой древней культуры является письменность. Когда она зародилась на Руси? Долгое время суще­ствовало мнение, что письмо на Русь пришло вместе с христианством, с церковными книгами и молитвами. Однако согласиться с этим трудно. Есть свидетельство о существовании славянской письменности задолго до христианизации Руси. В 1949 г. советский археолог Д. В. Авдусин во время раскопок под Смоленском нашел глиняный сосуд, относящийся к началу X в., на котором было написано «горушна» (пряность). Это означало, что уже в это время в восточнославянской среле бытовало письмо, существовал алфавит. Об этом же говорит и свидетельство византийского дипломата и славянского просветителя Кирилла. Во время пребывания в Херсонесе в 60-е гг. IX в. он познакомился с Евангелием, написанным славянскими буквами. В дальнейшем Кирилл и его брат Мефодий стати основополож­никами славянской азбуки, которая, видимо, в какой-то части основыва­лась на принципах славянского письма, существовавшего у восточных, южных и западных славян задолго до их христианизации.

Надо вспомнить и о том, что договоры Руси с Византией, относящиеся к первой половине X в., имели «противени» — копии, также написанные на славянском языке. К этому времени относится существование толмачей (переводчиков) и писцов, которые записывали речи послов на пергамент.

Христианизация Руси дала мощный толчок дальнейшему развитию письменности, грамотности. На Русь со времени Владимира стали приез­жать церковные грамотеи, переводчики из Византии. Болгарии, Сербии. Появились, особенно в период правления Ярослава Мудрого и его сыно­вей, многочисленные переводы греческих и болгарских книг как церков­ного, так и светского содержания. Переводятся, в частности, византийские исторические сочинения, жизнеописания христианских святых. Эти перс- воды становились достоянием грамотных людей: их с удовольствием чита­ли в княжеской, боярской, купеческой среде, в монастырях, церквях, где зародилось русское летописание. В XI в. получают распространение такие популярные переводные сочинения, как «Александрия», содержащее ле­генды и предания о жизни и подвигах Александра Македонского, «Дсвге- нисво деяние», являющееся переводом византийской эпической поэмы о подвигах воина Дигениса.

Таким образом, грамотный русский человек XI в. знал многое из тою, чем располагала письменность и книжная культура Восточной Европы, Византии.

Калры первых русских грамотеев, переписчиков, переводчиков фор- мироватись в школах, которые были открыты при церквях со времени Вла­димира I и Ярослава Мудрого, а позднее при монастырях. Есть немало сви­детельств о широком развитии грамотности на Руси в XI—XII вв. Однако она была распространена в основном в городской среде, особенно в кругу богатых горожан, княжеско-боярской верхушки, купечества, зажиточных ремесленников. В сельской местности, в дальних, глухих местах население было почти сплошь неграмотным.

СXI в. в богатых семьях стали учить грамоте не только мальчиков, но и девочек. Сестра Владимира Мономаха Янка, основательница женского монастыря в Киеве, создала в нем школу для обучения девочек.

Ярким свидетельством широкого распространения грамотности в го­родах и пригородах являются берестяные грамоты. В 1951 г., во время ар­хеологических раскопок в Новгороде, сотрудница экспедиции Нина Аку­лова извлекла из земли бересту с хорошо сохранившимися на ней буквами. «Я двадцать лет ждал этой находки!» — воскликнул руководитель экспеди­ции профессор А. В. Арциховский, давно предполагавший, что уровень грамотности Руси того времени должен был найти отражение в массовом письме, каким могли быть в отсутствие на Руси бумаги письмена либо на деревянных дощечках, о чем говорили иностранные свидетельства, либо на бересте. С тех пор в научный оборот введены сотни берестяных грамот, го­ворящих о том, что в Новгороде, Пскове, Смоленске, других городах Руси люди любили и умели писать друг другу. Среди писем — деловые докумен­ты, обмен информацией, приглашение в гости и даже любовная переписка. Некто Микита написал своей возлюбленной Ульяне на бересте: «От Мики- ты ко Улианици. Поиде за мене...»

Осталось и еще одно любопытное свидетельство о развитии грамотно­сти на Руси: так называемые граффити. Их выцарапывали на стенах церк­вей любители излить свою душу. Среди этих надписей размышления о жизни, жалобы, молитвы.

Летописи. Летописи — это средоточие истории Древней Руси, ее идео­логии, понимания ее места в мировой истории — являются одним из важ­нейших памятников и письменности, и литературы, и истории, и культуры в целом. За составление летописей, т. е. погодных изложений событий, брались лишь люди самые грамотные, знающие, мудрые, способные не просто изложить разные дела год за годом, но и дать им соответствующее объяснение, оставить потомству видение эпохи так, как ее понимали лето­писцы.

Летопись была делом государственным, делом княжеским. Поэтому поручение составить летопись давалось не просто самому грамотному и толковому человеку, но и тому, кто сумел бы провести идеи, близкие той или иной княжеской ветви, тому или иному княжескому дому. Тем самым объективность и честность летописца вступали в противоречие с тем, что мы называем «социальным заказом». Если летописец не удовлетворял вку­сам своего заказчика, с ним расставались и передавали составление лето­писи другому, более надежному, более послушному автору. Увы, работа на потребу власти зарождалась уже на заре письменности, и не только на Ру­си, но и в других странах.

Летописание, по наблюдениям отечественных ученых, появилось на Руси вскоре после введения христианства. Первая летопись, возможно, была составлена в конце X в. Она была призвана отразить историю Руси со времени появления там новой династии, Рюриковичей, и до правления Владимира с его впечатляющими победами, с введением на Руси христиан­ства. Уже с этого времени право и обязанность вести летописи были даны деятелям Церкви. Именно в церквях и монастырях обретались самые гра­мотные, хорошо подготовленные и обученные люди — священники, мона­хи. Они располагали богатым книжным наследием, переводной литерату­рой, русскими записями старинных сказаний, легенд, былин, преданий; в их распоряжении были и великокняжеские архивы. Им подручнее всего было выполнить эту ответственную и важную работу: создать письменный исторический памятник эпохи, в которой они жили и работали, связав ее с прошлыми временами, с глубокими историческими истоками.

Ученые считают, что, прежде чем появились летописи — масштабные исторические сочинения, охватывающие несколько веков русской исто­рии, существовали отдельные записи, в том числе церковные, устные рас­сказы, которые поначалу и послужили основой для первых обобщающих сочинений. Это были истории о Кие и основании Киева, о походах русских войск против Византии, о путешествии княгини Ольги в Константино­поль, о войнах Святослава, сказание об убийстве Бориса и Глеба, а также былины, жития святых, проповеди, предания, песни, разного рода леген­ды.

Позднее, уже в пору существования летописей, к ним присоединялись все новые рассказы, сказания о впечатляющих событиях на Руси вроде зна­менитой распри 1097 г. и ослепления молодого князя Василька или о похо­де русских князей на половцев в 1111 г. Летопись включила в свой состав и воспоминания Владимира Мономаха о жизни — его «Поучение детям».

Вторая летопись была создана при Ярославе Мудром в пору, когда он объединил Русь, заложил храм Святой Софии. Эта летопись вобрала в себя предшествующую летопись, другие материалы.

Уже на первом этапе создания летописей стало очевидным, что они представляют собой коллективное творчество, являются сводом предшест­вующих летописных записей, документов, разного рода устных и письмен­ных исторических свидетельств. Составитель очередного летописного сво­да выступал не только как автор соответствующих заново написанных час,- тей летописи, но и как составитель и редактор. Вот это-то его умение направить идею свода в нужную сторону высоко ценилось киевскими князьями.

Очередной летописный свод был создан знаменитым Иларионом, ко­торый писал его, видимо, под именем монаха Никона, в 60—70-е гг. XI в.. после смерти Ярослава Мудрого. А потом появился свод уже во времена Святополка, в 90-е гг. XI в.

Свод, за который взялся монах Киево-Печерского монастыря Нестор и который вошел в нашу историю под именем «Повесть временных лет», оказался, таким образом, по меньшей мере пятым по счету и создавался в первое десятилетие XII в. при дворе князя Святополка. И каждый свод обогащался все новыми и новыми материалами, и каждый автор вносил в него свой талант, свои знания, эрудицию. Свод Нестора был в этом смыс­ле вершиной раннего русского летописания.

В первых строках своей летописи Нестор поставил вопросы: «откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первым княжить и откуда Рус­ская земля стала есть»? Таким образом, уже в этих первых словах летописи говорится о тех масштабных целях, которые поставил перед собой автор.

И действительно, летопись не стала обычной хроникой, каких немало бы­ло в ту пору в мире, — сухих, бесстрастно фиксирующих факты, — но взволнованным рассказом тогдашнего историка, вносящего в повествова­ние философско-религиозные обобщения, свою образную систему, темпе­рамент, свой стиль. Происхождение Руси, как мы об этом уже говорили, Нестор рисует на фоне развития всей мировой истории. Русь — это один из европейских народов.

Используя предшествующие своды, документальные материалы, в том числе, например, договоры Руси с Византией, летописей развертывает ши­рокую панораму исторических событий, которые охватывают как внутрен­нюю историю Руси — становление общерусской государственности с цент­ром в Киеве, так и международные отношения Руси. Целая галерея истори­ческих деятелей проходит на страницах Несторовой летописи — князья, бояре, посадники, тысяцкие, купцы, церковные деятели. Он рассказывает о военных походах, об организации монастырей, закладке новых храмов и об открытии школ, о религиозных спорах и реформах внутрирусской жизни. Постоянно касается Нестор и жизни народа в целом, его настрое­ний, выражений недовольства княжеской политикой. На страницах лето­писи мы читаем о восстаниях, убийствах князей и бояр, жестоких общест­венных схватках. Все это автор описывает вдумчиво и спокойно, старается быть объективным, насколько вообще может быть объективным глубоко религиозный человек, руководствующийся в своих оценках понятиями христианской добродетели и греха. Но, прямо скажем, его религиозные оценки весьма близки к общечеловеческим оценкам. Убийство, предатель­ство, обман, клятвопреступление Нестор осуждает бескомпромиссно, но превозносит честность, смелость, верность, благородство, другие прекрас­ные человеческие качества. Вся летопись была проникнута чувством един­ства Руси, патриотическим настроением. Все основные события в ней оце­нивались не только с точки зрения религиозных понятий, но и с позиций общерусских государственных идеалов. Этот мотив звучал особенно значи­тельно в преддверии начавшегося политического распада Руси.

В 1116—1118 гг. летопись снова была переписана. Княживший тогда в Киеве Владимир Мономах и его сын Мстислав были недовольны тем, как Нестор показал роль в русской истории Святополка, по заказу которого в Киево-Печерском монастыре и писалась «Повесть временных лет». Мо­номах отнял летописание у печерских монахов и передал его в свой родо­вой Выдубицкий монастырь. Его игумен Сильвестр и стал автором нового свода. Положительные оценки Святополка были поумерены, а подчеркну­ты все деяния Владимира Мономаха, но основной корпус «Повести вре­менных лет» остался неизменным. И в дальнейшем Несторов труд входил непременной составной частью как в киевское летописание, так и в лето­писи отдельных русских княжеств, являясь одной из связующих нитей для всей русской культуры.

В дальнейшем, по мере политического распада Руси и возвышения от­дельных русских центров, летописание стало дробиться. Кроме Киева и Новгорода появились свои летописные своды в Смоленске, Пскове, Вла- димире-на-Клязьме, Галиче, Владимире-Волынском, Рязани, Чернигове, Переяславле-Русском. В каждом из них отражались особенности истории своего края, на первый план выносились собственные князья. Так, Влади- миро-Суздальские летописи показывали историю правления Юрия Долго­рукого, Андрея Боголюбского. Всеволода Большое Гнездо; Галипкая лето­пись начала XIII в. стала, по существу, биографией знаменитого кня­зя-воина Даниила Галицкого; о черниговской ветви Рюриковичей повествовала в основном Черниговская летопись. И все же и в местном ле­тописании четко просматривались общерусские культурные истоки. Исто­рия каждой земли сопоставлялась со всей русской историей, «Повесть вре­менных лет» являлась непременной частью многих местных летописных сводов. Некоторые из них продолжали традицию русского летописания XI в.

Литература. Общий подъем Руси в XI в., создание центров письменно­сти, грамотности, появление целой плеяды образованных людей своего времени в княжеско-боярской, церковно-монастырской среде определили развитие древнерусской литературы. Эта литература развивалась, склады­валась вместе с развитием летописания, ростом общей образованности об­щества. У людей появилась потребность донести до читателей свои взгляды на жизнь, размышления о смысле власти и общества, роли религии, поде­литься своим жизненным опытом.

Литература вызывалась к жизни также потребностями времени: нужда­ми церкви, заказами княжеской верхушки. На этом общем благоприятном культурном фоне появлялись оригинально и независимо мыслящие писа­тели, публицисты, поэты.

Нам неведомы имена авторов сказаний о походах Олега, о крещении Ольги или войнах Святослава. Первым известным автором литературного произведения на Руси стал свяшенник княжеской церкви в Берестово, впоследствии митрополит Иларион. В начале 40-х гг. XI в. он создат свое знаменитое «Слово о законе и благодати», в котором в яркой публицисти­ческой форме изложил свое понимание места Руси в мировой истории. О нем уже шла речь.

Во второй половине XI в. появляются и другие яркие литератур но-пуб­лицистические произведения: «Память и похвала Владимиру» монаха Иа­кова, в котором идеи Илариона получают дальнейшее развитие и применя­ются к исторической фигуре Владимира I. В это же время создаются «Ска­зание о первоначальном распространении христианства на Руси», «Сказание о Борисе и Глебе», святых покровителях и защитниках Русской земли.

В последней четверти XI в. начинает работать над своими сочинения­ми монах Нестор. Летопись была его завершающей фундаментальной ра­ботой. До этого он создал знаменитое «Чтение о житии Бориса и Глеба». В нем, как и в «Слове» Илариона, как позднее в «Повести временных лет», звучат идеи единства Руси, воздается должное ее защитникам и радетелям. Уже в ту пору русских авторов беспокоит эта нарастающая политическая вражда в русских землях, в которой они угадывают предвестие будущей по­литической катастрофы.

Литература XII в. продолжает традиции русских сочинений XI в. Соз­даются новые церковные и светские произведения, отмеченные яркой формой, богатством мыслей, широкими обобщениями; возникают новые жанры литературы.

На склоне лет Владимир Мономах пишет свое знаменитое «Поучение детям», ставшее одним из любимых чтений русских людей раннего Средне­вековья.

В начале XII в. один из сподвижников Мономаха, игумен Даниил, создает свое, не менее знаменитое, «Хождение игумена Даниила в святые места».

Богомольный русский человек отправился ко гробу Господню и проде­лал длинный и трудный путь — до Константинополя, потом через острова Эгейского моря на остров Крит, оттуда в Палестину и до Иерусалима, где в это время было основано первое государство крестоносцев во главе с ко­ролем Болдуином. Даниил подробно описал весь свой путь, рассказал о пребывании при дворе иерусалимского короля, о походе с нйм против арабов. Даниил молился у гроба Господня, поставил там лампаду от всей Русской земли: около фоба Христа он отпел пятьдесят литургий «за князей русских и за всех христиан».

И «Поучение», и «Хождение» были первыми в своем роде жанрами русской литературы.

XII — начало XIII в. дали немало и других ярких религиозных и свет­ских сочинений, которые пополнили сокровищницу русской культуры. Среди них «Слово» и «Моление» Даниила Заточника, который, побывав в заточении, испытав ряд других житейских драм, размышляет о смысле жизни, о гармоничном человеке, об идеальном правителе.

Человек, по мысли автора, должен укреплять сердце красотой и мудро­стью, помогать ближнему в печали, оказывать милость нуждающимся, противостоять злу. Гуманистическая линия древней русской литературы и здесь прочно утверждает себя.

Автор середины XII в. киевский мизрополиг Климентий Смодятич в своем «Послании» священнику Фоме, ссылаясь на греческих философов Аристотеля, Платона, на творчество Гомера, также воссоздает образ высо­конравственного человека, чуждого властолюбию, сребролюбию и тщесла­вию.

В своей «Притче о человеческой душе» (конец XII в.) епископ города Турова Кирилл, опираясь на христианское миропонимание, дает свое тол­кование смысла человеческого бытия, рассуждает о необходимости посто­янной связи души и тела. В то же время он ставит в своей «Притче» вполне злободневные для русской действительности вопросы, размышляет о взаи­моотношении церковной и светской власти, защищает национально-пат­риотическую идею единства Русской земли, которая была особенно важна в то время, как владимиро-суздальские князья начали осуществлять цен- трализаторскую политику накануне монголо-татарского нашествия.

Одновременно с этими сочинениями, где религиозные и светские мо­тивы постоянно переплетались, переписчики в монастырях, церквях, в княжеских и боярских домах усердно переписывали церковные служеб­ные книги, молитвы, сборники церковных преданий, жизнеописания свя­тых, древнюю богословскую литературу. Все это богатство религиозной, богословской мысли также составляло неотъемлемую часть обшей русской культуры.

Но, конечно, наиболее ярко синтез русской культуры, переплетение в ней языческих и христианских черт, религиозных и светских, общечело­веческих и национальных мотивов прозвучали в «Слове о полку Игореве». Это поэма эпохи. Это ее поэтическое образное выражение. Это не только взволнованный призыв к единству Русской земли, не только горделивый рассказ о мужестве «русичей» и не только плач по погибшим, но и размыш­ления о месте Руси в мировой истории, о связи Руси с окружающими наро­дами. Века «Траяна» и Херсонеса, венецианцы, немцы, греки — все они связаны с судьбой Русской земли, где славен лишь тот, кто выражает ее подлинные интересы.

А ведь эти произведения XII в., звучавшие на всю Русь, были созданы в период самой большой политической раздробленности страны.

Архитектура. Недаром говорят, что архитектура — это душа народа, во­площенная в камне. К Руси это относится лишь с некоторой поправкой. Русь долгие годы была страной деревянной, и се архитектура, языческие молельни, крепости, терема, избы строились из дерева. Прежде всего в де­реве русский человек, как и народы, жившие рядом с восточными славяна­ми, выражал свое восприятие строительной красоты, чувство пропорций, слияние архитектурных сооружений с окружающей природой. Если дере­вянная архитектура восходит в основном к Руси языческой, то архитектура каменная связана с Русью уже христианской. Подобного перехода не знала Западная Европа, издревле строившая и храмы, и жилиша из камня. К со­жалению, древние деревянные постройки не сохранились до наших дней, но архитектурный стиль народа дошел до нас в позднейших деревянныхео- оружениях, в древних описаниях и рисунках. Для русской деревянной ар­хитектуры были характерны многоярусность строений, увенчивание их ба­шенками и теремами, наличие разного рода пристроек — клетей, перехо­дов, сеней. Затейливая художественная резьба по дереву была традиционным украшением русских деревянных строений. Эта традиция живет в народе и до настоящей поры.

Мир Византии, мир христианства, стран Кавказа привнес на Русь но­вый строительный опыт и традиции: Русь восприняла сооружение своих церквей по образу крестово-купольного храма греков: квадрат, расчленен­ный четырьмя столбами, составляет его основу; примыкающие к подку- польному пространству прямоугольные ячейки образуют архитектурный крест. Но этот образец греческие мастера, прибывавшие на Русь начиная со времени Владимира, а также работающие с ними русские умельцы при­меняли клрадициям русской деревянной архитектуры, привычной для рус­ского глаза и милой сердцу. Если первые русские храмы, в том числе Деся­тинная церковь, в конце X в. были выстроены греческими мастерами в строгом соответствии с византийскими традициями, то Софийский со­бор в Киеве отразил сочетание славянских и византийских традиций: на основу крестово-купольного храма были поставлены тринадцать веселых глав нового храма. Эта ступенчатая пирамида Софийского собора воскре­сила стиль русского деревянного зодчества.

Софийский собор, созданный в пору утверждения и возвышения Руси при Ярославе Мудром, показал, что строительство — это тоже политика. Этим храмом Русь бросила вызов Византии, ее признанной святыне — константинопольскому Софийскому собору. В XI в. выросли Софийские соборы в других крупных центрах Руси — Новгороде, Полоцке, и каждый из них претендовал на свой, независимый от Киева престиж, как и Черни­гов, где был сооружен монументальный Спасо-Преображенский собор. По всей Руси были построены монументальные многокупольные храмы с тол­стыми стенами, маленькими оконцами, свидетельства мощи и красоты.

В ХИ в. традиции древнерусской архитектуры не утрачивают свою связь. По образному выражению одного искусствоведа, по всей Руси «про­шагали русские однокупольные храмы-богатыри, сменившие прежние пи­рамиды». Купол возносился вверх на мощном, массивном квадрате. Таки­ми стали Дмитриевский собор во Владимире-иа-Клязьме, собор Святого Георгия в Юрьеве-Польском.

Большого расцвета архитектура достигла во Владимире-на-Клязьме в годы правления Андрея Боголюбского. С его именем связано строитель­ство Успенского собора во Владимире, красиво расположенного на крутом берегу Клязьмы, белокаменного дворца в селе Боголюбове, Золотых ворот во Владимире — мощного белокаменного куба, увенчанного златоглавой церковью. При нем же было создано чудо русской архитектуры — храм По­крова на Нерли. Князь построил эту церковь неподалеку от своих палат по­сле кончины любимого сына Изяслава. Эта небольшая однокупольная цер­ковь стала поэмой из камня, в которой гармонично сочетаются скромная красота природы, тихая грусть, просветленная созерцательность архитек­турных линий.

Брат Андрея Всеволод III продолжил эту строительную деятельность. Его мастера оставили потомству замечательный Дмитриевский собор во Владимире — величественный и скромный.

Одновременно строились храмы в Новгороде и Смоленске, Чернигове и Галиче, закладывались новые крепости, сооружались каменные дворцы, палаты богатых людей. Характерной чертой русской архитектуры тех деся­тилетий стала украшающая сооружения резьба по камню. Удивительное это искусство мы видим на стенах соборов во Владимиро-Суздальской Ру­си, Новгороде, других русских городах.

Другой чертой, роднящей всю русскую архитектуру той поры, стало ор­ганическое сочетание архитектурных сооружений с природным ландшаф­том. Посмотрите, как поставлены и доныне стоят русские церкви, и вы поймете, о чем идет речь.

Искусство. Древнерусское искусство — живопись, скульптура, музы­ка—с принятием христианства также пережило ощутимые перемены. Языческая Русь знала все эти виды искусства, но в чисто языческом, на­родном выражении. Древние резчики по дереву и камню создавали дере­вянные и каменные скульптуры языческих богов, духов. Живописцы раз­рисовывали стены языческих капиш, делали эскизы магических масок, ко­торые татем изготовлялись ремесленниками; музыканты, играя на струнных и духовых деревянных инструментах, увеселяли племенных вож­дей, развлекали простой народ.

Христианская церковь внесла в эти виды искусства совершенно иное содержание. Церковное искусство подчинено высшей цели — воспеть Бо­га, подвиги апостолов, святых, деятелей Церкви. Если в языческом искус­стве «плоть» торжествовала над «духом» и утверждалось все земное, олице­творяющее природу, то церковное искусство воспевало победу «духа» над «плотью», утверждало высокие подвиги человеческой души ради нравст­венных принципов христианства. В византийском искусстве, считавшемся в те времена самым совершенным в мире, это нашло выражение в том, что там и живопись, и музыка, и искусство ваяния создавались в основном по церковным канонам, где отсекалось все, что противоречило высшим хри­стианским принципам. Аскетизм и строгость в живописи (иконопись, мо­заика, фреска), возвышенность, «божественность» греческих церковных молитв и песнопений, сам храм, становящийся местом молитвенного об­щения людей, — все это было свойственно византийскому искусству. Если та или иная религиозная, богословская тема была в христианстве раз и на­всегда строго установлена, то и ее выражение в искусстве, по мнению ви­зантийцев, должно было выражать эту идею лишь раз и навсегда установ­ленным образом; художник становился лишь послушным исполнителем канонов, которые диктовала церковь.

И вот перенесенное на русскую почву каноническое по содержанию, блестящее по своему исполнению искусство Византии столкнулось с язы­ческим мировосприятием восточных славян, с их радостным культом при­роды — солниа, весны, света, с их вполне земными представлениями о доб­ре и хне, о грехах и добродетелях. С первых же лет византийское церковное искусство на Руси испытало на себе всю мошь русской народной культуры и народных эстетических представлений.

Уже в XI в. строгая аскетическая манера византийской иконописи пре­вращалась под кистью русских художников в портреты, близкие к натуре, хотя русские иконы и несли в себе все черты условного иконописного лнка. В это время прославился печерский монах-живописец Алимпий, про кото­рого современники говорили, что он «иконы писать хитр бе [был] зело». Про Алимпия рассказывали, что иконописание было главным средством его существования. Но заработанное он тратил весьма своеобразно: на од­ну часть покупал все, что было необходимо для его ремесла, другую отдавал беднякам, а третью жертвовал в Печерский монастырь.

Наряду с иконописью развивались фресковая живопись, мозаика. Фрески Софийского собора в Киеве показывают манеру письма здешних греческих и русских мастеров, их приверженность человеческому теплу, Цельности и простоте. На стенах собора мы видим и изображения святых, и семью Ярослава Мудрого, и изображения русских скоморохов и живот­ных. Прекрасная иконописная, фресковая, мозаичная живопись наполня­ла и другие храмы Киева. Известны своей большой художественной силой мозаики Михайловского Златоверхого монастыря с их изображением апостолов, святых, которые потеряли свою византийскую суровость; лики их стали более мягкими, округлыми.

Позднее складывалась новгородская школа живописи. Ее характерны­ми чертами стали ясность идеи, реальность изображения, доступность. От XII в. до нас дошли замечательные творения новгородских живописцев: икона «Ангел Златые власы», где при всей византийской условности обли­ка ангела чувствуется трепетная и красивая человеческая душа. Или икона «Спас Нерукотворный» (также XII в.), на которой Христос со своим выра­зительным изломом бровей предстает грозным, все понимающим судьей человеческого рода. В иконе «Успение Богородицы» в лицах апостолов за­печатлена вся скорбь утраты. И таких шедевров Новгородская земля дала немало. Достаточно вспомнить, например, знаменитые фрески церкви Спаса на Нередице близ Новгорода (конец XII в.).

Широкое распространение иконописной, фресковой живописи было характерно и для Чернигова, Ростова, Суздаля, позднее Владими- ра-на-Клязьме, где замечательные фрески, изображающие Страшный суд. украшали Дмитриевский собор.

В начале XIII в. прославилась ярославская школа иконописи. В мона­стырях и церквях Ярославля было написано немало превосходных иконо­писных произведений. Особенно известна среди них так называемая «Яро­славская Оранта», изображавшая Богородицу. Ее прообразом стало моза­ичное изображение Богородицы в Софийском соборе в Киеве работы греческих мастеров, запечатлевших суровую властную женщину, прости­рающую руки над человечеством. Ярославские же искусники сделали об­лик Богородицы теплее, человечнее. Это прежде всего мать-заступница, несущая людям помощь и сострадание. Византийцы видели Богородицу по-своему, русские живописцы — по-своему.

На протяжении долгих веков на Руси развивалось, совершенствова­лось искусство резьбы по дереву, позднее — по камню. Деревянные резные украшения вообще стали характерной чертой жилищ горожан и крестьян, деревянных храмов.

Белокаменная резьба Владимиро-Суздальской Руси, особенно време­ни Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, в украшениях дворцов, соборов стала примечательной чертой древнерусского искусства вообще.

Прекрасной резьбой славились утварь и посуда. В искусстве резчиков с наибольшей полнотой проявлялись русские народные традиции, пред­ставления русичей о прекрасном изящном.

Это касалось не только резьбы по дереву и камню, но и многих видов художественных ремесел. Изящные украшения, подлинные шедевры соз­давали древнерусские ювелиры — золотых и серебряных дел мастера. Они делали браслеты, серьги, подвески, пряжки, диадемы, медальоны, отделы­вали золотом, серебром, эмалью, драгоценными камнями утварь, посуду, оружие. С особенными старанием и любовью мастера-искусники украша­ли оклады икон, а также книги. Примером может служить искусно отде­ланный кожей, ювелирными украшениями оклад Остромирова Евангелия, созданного по заказу посадника Остром и ра во времена Ярослава Мудрого.

До сих пор вызывают восхищение сделанные киевским ремесленни­ком серьги (XI—XII вв.): кольца с полукруглыми щитами, к которым при­паяны по шесть серебряных конусов с шариками и 500 колечками диамет­ром 0,06 см из проволоки диаметром 0.02 см. На колечках закреплены кро­шечные зернышки серебра диаметром 0,(14 см. Как делали это люди, не располагая увеличительными приборами, представить себе трудно.

Составной частью искусства Руси являлось музыкальное, певческое искусство. В «Слове о полку Игореве» упоминается легендарный скази­тель-певец Боян. который «напускал» свои пальцы на живые струны, и они «сами князьям славу рокотали». На фресках Софийского собора мы видим изображение музыкантов, играющих на деревянных духовых и струнных инструментах — лютне и гуслях. Из летописных сообщений известен та­лантливый певец Митус (в Галиче). В некоторых церковных сочинениях, напрааленных против славянского языческого искусства, упоминаются уличные скоморохи, певцы, танцоры; существовал и народный кукольный театр. Известно, что при дворе князя Владимира, при дворах других вид­ных русских властелинов во время пиров присутствующих развлекали пев­цы, сказители, исполнители на струнных инструментах.

И конечно, важным элементом всей древнерусской культуры являлся фольклор — песни, сказания, былины, пословицы, поговорки, афоризмы. В свадебных,'застольных, похоронных песнях отражались многие черты жизни людей того времени. Так, в древних свадебных песнях говорилось и о том времени, когда невест похищали, «умыкали» (конечно, с их согла­сия), в более поздних — когда их выкупали, а в песнях уже христианского времени шла речь о согласии и невесты, и родителей на брак.

Целый мир русской жизни открывается в былинах. Их основной ге­рой — это богатырь, защитник народа. Богатыри обладали огромной физи­ческой силой. Так, о любимом русском богатыре Илье Муромце говори­лось: «Куда ни махнет, тут и улицы лежат , куда отвернет — с переулками». Одновременно это был очень миролюбивый герой, который брался за ору­жие лишь в случае крайней необходимости. Как правило, носителем такой неуемной силы является выходец из народа, крестьянский сын. Народные богатыри обладали также огромной чародейской силой, мудростью, хитро­стью. Так, богатырь Волхв Всеславич мог обернуться Сизым Соколом, Се­рым Волком, мог стать и Туром Золотые Рога. Народная память сохранила образы богатырей, которые вышли не только из крестьянской среды: бояр­ский сын Добрыня Никитич, представитель духовенства хитрый и изворот­ливый Алеша Попович. Каждый из них облада! своим характером, своими особенностями, но все они были выразителями народных чаяний, дум, на­дежд. И главной из них была защита от лютых врагов.

В былинных обобщенных образах врагов угадываются и реальные внешнеполитические противники Руси, борьба с которыми глубоко вошла в сознание народа. Под именем Тугарина просматривается обобщенный образ половцев с их ханом Тугорканом, борьба с которым заняла целый пе­риод в истории Руси последней четверти XI в. Под именем «Жидовина» выводится Хазария, государственной религией которой было иудейство. Русские былинные богатыри верно служили былинному же князю Владимиру. Его просьбы о защите Отечества они выполняли, к ним он обращал­ся в решающие часы. Непростыми были отношения богатырей и князя. Были здесь и обиды, и непонимание. Но все они, и князь и герои, в конце концов решали одно общее дело — дело народа. Ученые показали, что под именем князя Владимира не обязательно имеется в виду Владимир I. В этом образе слился обобщенный образ и Владимира Святославича — воителя против печенегов, и Владимира Мономаха — защитника Руси от половцев, и облик других князей — смелых, мудрых, хитрых. А в более древних былинах отразились легендарные времена борьбы восточных сла­вян с киммерийцами, сарматами, скифами, со всеми теми, кого Степь столь щедро посылала на завоевание восточно-славянских земель. Это бы­ли старые богатыри совсем древних времен, и былины, повествующие о них, сродни эпосу Гомера, древнему эпосу других европейских и индоев­ропейских народов.

Быт народа. Культура народа неразрывно связана с его бытом, повсе­дневной жизнью, как и быт народа, определяемый уровнем развития хо­зяйства страны, тесно связан с культурными процессами. Народ Древней Руси жил как в больших для своего времени городах, насчитывающих де­сятки тысяч человек, так и в селах в несколько десятков дворов и деревнях, особенно на северо-востоке страны, в которых группировалось по два-три двора.

Все свидетельства современников говорят о том, что Киев был боль­шим и богатым городом. По своим масштабам, множеству каменных зда­ний — храмов, дворцов — он соперничал с другими тогдашними европей­скими столицами. Недаром дочь Ярослава Мудрого Анна Ярославна, вы­шедшая замуж во Францию и приехавшая в Париж в XI в., была удивлена провинциальностью французской столицы по сравнению с блистающим на пути из «варяг в греки» Киевом. Здесь сияли своими куполами златовер­хие храмы, поражали изяществом дворцы Владимира, Ярослава Мудрого, Всеволода Ярославича, удивляли монументальностью, замечательными фресками Софийский собор, Золотые ворота — символ побед русского оружия. А неподалеку от княжеского дворца стояли бронзовые кони, выве­зенные Владимиром из Херсонеса; в старом городе находились дворцы видных бояр, здесь же на горе располагались и дома богатых купцов, других видных горожан, духовенства. Дома украшались коврами, дорогими грече­скими тканями. С крепостных стен города можно было видеть в зеленых кущах белокаменные церкви Печерского, Выдубицкого и других киевских монастырей.

Во дворцах, богатых боярских хоромах шла своя жизнь — здесь распо­лагались дружинники, слуги, толпилась бесчисленная челядь. Отсюда шло управление княжествами, городами, селами, здесь судили и рядили, сюда свозились дани и подати. На сенях, в просторных гридницах нередко про­ходили пиры, где рекой текли заморское вино и свой родной «мед», слуги разносили огромные блюда с мясом и дичью. Женщины сидели за столом наравне с мужчинами. Женщины вообще принимали активное участие в управлении, хозяйстве, других делах (княгиня Ольга, сестра Владимира Мономаха Янка, мать Даниила Галицкого, жена Андрея Боголюбского и др.). Гусляры услаждали слух именитых гостей, пели им «славу»; большие чаши, рога с вином ходили по кругу. Одновременно происходила раздача пиши, мелких денег от имени хозяина неимущим. На всюРусь славились г? такие пиры и такие раздачи во времена Владимира I. » Любимой забавой богатых людей была соколиная, ястребиная, псовая охота. Для простого люла устраивались скачки, турниры, различные игрища.

В княжеско-боярской среде в три года мальчика сажали на коня, затем отдавали его на попечение и выучку пестуну (от «пестовать» — воспитывать). В 12 лет молодых князей вместе с видными боярами-советниками от­правляли на управление волостями и городами, неотъемлемой частью древнерусского быта, особенно на Севере,

впрочем, как и в поздние времена, являлась баня.

Внизу, на берегах Днепра шумел веселый киевский торг, где, кажется, продавались изделия и продукты не только со всей Руси, но и со всего то­: гдашнего света, включая Индию и Багдад.

iПо склонам гор к Подолу спускались разнообразные — от хороших де­ревянных домов до убогих землянок — жилища ремесленников, работных людей. У причалов Днепра и Почайны теснились сотни больших и малых судов. Были здесь и огромные княжеские многовесельные и многопарус­ные ладьи, и купеческие усадистые насады, и бойкие, юркие лодочки.

По улицам города сновала пестрая разноязыкая толпа. Проходили здесь бояре и дружинники в дорогих шелковых одеждах, в украшенных ме­хом и золотом плашах, в епанчах, в красивых кожаных сапогах. Пряжки их плащей были сделаны из золота и серебра. Появлялись и купцы в доброт­ных льняных рубахах и шерстяных кафтанах, сновали и люди победнее, в холщовых домотканых рубахах и портах. Богатые женщины украшали се­бя золотыми и серебряными цепями, ожерельями из бисера, который очень любили на Руси, серьгами, другими ювелирными изделиями из золо­та и серебра, отделанными эмалью, чернью. Но были украшения и попро­ще, подешевле, сделанные из недорогих поделочных камней, простого ме- * талла — меди, бронзы. Их с удовольствием носили небогатые люди. Из­вестно, что женщины уже тогда носили традиционную русскую одежду — сарафаны; голову покрывали убрусами (платками).

Похожие храмы, дворцы, такие же деревянные дома и такие же полу­землянки на окраинах стоят и и в других русских городах, так же шумели торги, а в праздники нарядные жители заполняли узкие улицы.

Своя жизнь, полная трудов, тревог, текла в скромных русских селах и деревнях, в рубленых избах, в полуземлянках с печкам и-каменкам и в уг­лу. Там люди упорно боролись за существование, распахивали новые зем­ли, разводили скот, бортничали, охотились, оборонялись от «лихих» лю­дей, а на юге — от кочевников, вновь и вновь отстраивали сожженные вра­гами жилища. Причем нередко пахари выходили в поле вооруженные рогатинами, дубинами, луком и стрелами, чтобы отбиться от половецкого дозора. Долгими зимними вечерами при свете лучин женщины пряли, мужчины пили хмельные напитки, мед, вспоминали минувшие дни, слага­ли и пели песни, слушали сказителей и сказительниц былин.